Мандельштам пчелы персефоны. Стрелы Купидона – мед Персефоны
Мандельштам пчелы персефоны. Стрелы Купидона – мед Персефоны
Пчелы Персефоны: минойские корни в образе богини-пчелы
Тут недавно какой-то добрый человек на thequestion задал вопрос о том, что же это за такие «пчелы Персефоны», я не сдержала порыв и ответила, а если ответ этот слегка расширить, получится небольшой комментарий к одному из моих любимых минойских артефактов, золотой подвеске в виде двух пчел, и одному из моих любимых стихотворений Мандельштама.
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
Их пища — время, медуница, мята.
Возьми ж на радость дикий мой подарок —
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.
О. Мандельштам, 1920
Пчела – один из обширного круга символов, относящихся к культам женских «материнских» божеств. Древнейшие изображения пчел находят еще в Чатал-Хююке (7400 – 5600 гг. до н. э), Лерне (2500—2200 гг. до н. э), и, конечно, в Египте и на Среднем Востоке.
Греческий филосф Порфирий (233 – 304 гг.) указывает, что пчелами (Melissae) называли участвующих в Элевсинских мистериях жриц Деметры и Персефоны, образы этих богинь восходят как раз к культу матери-земли. Один из эпитетов Персефоны – «Melitodes», «медовая». Также есть косвенные указания на то, что пчелами называли посвященных в мистерии, потому что их чистые души подобно тому, как пчела знает дорогу назад к улью, знают дорогу в Аиде к своей божественной обители.
Также интересно, что одной из важнейших смысловых составляющих Элевсинских мистерий, зародившихся, несомненно, на Крите и пришедших в материковую Грецию от минойцев, была идея возрождения природы, обновления, пробуждения жизни. Зимняя спячка пчел симпатически приравнивалась к смерти, а значит их весеннее пробуждение было символом воскресения.
Позднее жриц Кибелы, впитавшей в себя черты минойско-микенской Великой Матери (В микенских текстах встречается te-i-ja ma-te-re (? Theiai matrei, Матерь богов), называли «пчелы» (как и жрецов Артемиды Эфесской). Артемида звалась «священная Пчела», ее жрицы – «пчелы», жрецы евнухи – «трутни».
Вообще, мне кажется важным, что в позднейшей греческой религии, когда оформился пантеон богов и они все получили зафиксированные функции, всё равно просматриваются общие, восходящие к минойским, корни разных богинь. Имена Афина (Linear B. a-ta-na-po-ti-ni-ja: «Атана-владычица»), Деметра (da-ma-te), Артемида (a-ti-mi-te) и т.д., встречающиеся в табличках линейного письма B, вполне могут быть эпитетами одной Богини-матери, характеризующие её воплощения в разных ипостасях — воительницы, матери-земли, владычицы зверей и т.д.
План толосной гробницы, действительно похожей по форме на улей
Также многие археологи, изучающие толосные микенские гробницы нередко связывали их специфическую форму с пчелиным ульем. Такую же аналогию проводят и с формой омфалоса – священного камня из Дельфийского оракула, который также символически связывает мир живых и мертвых , а изначально, в минойско-микенский период, когда было основано святилище, здесь был, возможно, одни из священных камней-бетилов, часто изображаемых на минойских печатях.
Золотая пластинка, на которой в такой пчелиной ипостаси изображена, предположительно, Артемида, 7 век до н.э.
А эта уже с Крита, из Элифтерны, тоже 7 век до н.э.
Таким образом «пчелы Персефоны» из стихотворения Мандельштама – это, конечно, жрицы, пища которых «время, медуница, мята». Мандельштам был одним из самых глубоких «античников» в русской поэзии, и глубина того, как он воспринимал эти древние, сложные образы меня лично восхищает безмерно, и иногда кажется совершенно, пророчески сверхъестественной.
“Пчелы Персефоны” Осипа Мандельштама
Тут недавно какой-то добрый человек на thequestion задал вопрос о том, что же это за такие «пчелы Персефоны», я не сдержала порыв и ответила, а если ответ этот слегка расширить, получится небольшой комментарий к одному из моих любимых минойских артефактов, золотой подвеске в виде двух пчел, и одному из моих любимых стихотворений Мандельштама.
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
Их пища — время, медуница, мята.
Возьми ж на радость дикий мой подарок —
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.
О. Мандельштам, 1920
Пчела – один из обширного круга символов, относящихся к культам женских «материнских» божеств. Древнейшие изображения пчел находят еще в Чатал-Хююке (7400 – 5600 гг. до н. э), Лерне (2500—2200 гг. до н. э), и, конечно, в Египте и на Среднем Востоке.
Греческий филосф Порфирий (233 – 304 гг.) указывает, что пчелами (Melissae) называли участвующих в Элевсинских мистериях жриц Деметры и Персефоны, образы этих богинь восходят как раз к культу матери-земли. Один из эпитетов Персефоны – «Melitodes», «медовая». Также есть косвенные указания на то, что пчелами называли посвященных в мистерии, потому что их чистые души подобно тому, как пчела знает дорогу назад к улью, знают дорогу в Аиде к своей божественной обители.
Также интересно, что одной из важнейших смысловых составляющих Элевсинских мистерий, зародившихся, несомненно, на Крите и пришедших в материковую Грецию от минойцев, была идея возрождения природы, обновления, пробуждения жизни. Зимняя спячка пчел симпатически приравнивалась к смерти, а значит их весеннее пробуждение было символом воскресения.
Позднее жриц Кибелы, впитавшей в себя черты минойско-микенской Великой Матери (В микенских текстах встречается te-i-ja ma-te-re (? Theiai matrei, Матерь богов), называли «пчелы» (как и жрецов Артемиды Эфесской). Артемида звалась «священная Пчела», ее жрицы – «пчелы», жрецы евнухи – «трутни».
Вообще, мне кажется важным, что в позднейшей греческой религии, когда оформился пантеон богов и они все получили зафиксированные функции, всё равно просматриваются общие, восходящие к минойским, корни разных богинь. Имена Афина (Linear B. a-ta-na-po-ti-ni-ja: «Атана-владычица»), Деметра (da-ma-te), Артемида (a-ti-mi-te) и т.д., встречающиеся в табличках линейного письма B, вполне могут быть эпитетами одной Богини-матери, характеризующие её воплощения в разных ипостасях — воительницы, матери-земли, владычицы зверей и т.д.
План толосной гробницы, действительно похожей по форме на улей
Также многие археологи, изучающие толосные микенские гробницы нередко связывали их специфическую форму с пчелиным ульем. Такую же аналогию проводят и с формой омфалоса – священного камня из Дельфийского оракула, который также символически связывает мир живых и мертвых , а изначально, в минойско-микенский период, когда было основано святилище, здесь был, возможно, одни из священных камней-бетилов, часто изображаемых на минойских печатях.
Золотая пластинка, на которой в такой пчелиной ипостаси изображена, предположительно, Артемида, 7 век до н.э.
А эта уже с Крита, из Элифтерны, тоже 7 век до н.э.
Таким образом «пчелы Персефоны» из стихотворения Мандельштама – это, конечно, жрицы, пища которых «время, медуница, мята». Мандельштам был одним из самых глубоких «античников» в русской поэзии, и глубина того, как он воспринимал эти древние, сложные образы меня лично восхищает безмерно, и иногда кажется совершенно, пророчески сверхъестественной.
Пчела
Пчела — необыкновенно многогранный символ. Она олицетворяет мудрость, плодородие, трудолюбие, экономность, порядок, чистоту и целомудрие. В ряде традиций пчела служила символом неба и звезд, а так же принимала участие в сотворении мира, выступая на стороне бога против злого духа.
С другой стороны, пчела и мед тесно связаны с потусторонним миром, культом мертвых, похоронными обрядами. В то же время изображенные на гробницах пчелы означали бессмертие и воскрешение, возможно, потому, что зимняя спячка пчел истолковывалась как их временная смерть. В греческой, арийской, ближневосточной, исламской традициях пчелы были аллегорией души.
Пчелиный рой означает землю, душу земли, защиту и материнство, трудолюбие и бережливость. Ряд положительных символических смыслов связывается и с пчелиным ульем: упорядоченное общество, мудрость, красноречие. Пчела и мед являются универсальными символами поэтического слова, шире — самой поэзии. В древнегреческой и римской традиции поэты нередко сравнивают себя с пчелами.
В мифах пчела часто является атрибутом или одним из воплощений Великой Матери. Пчелу связывали с Кибелой, Артемидой (Дианой), Деметрой, Персефоной, Афродитой; их жриц называли «пчелами». Позже пчела стала эмблемой Девы Марии. Этими древними представлениями можно объяснить некоторые выражения, сохранившиеся до нашего времени: украинцы называли пчелу “святой”, немцы давали ей названия “божья птица” и “птица Марии”.
В ряде традиций пчела связана и с богом-громовержцем, а так же с дубом, выступающим и как мировое дерево, и как дерево громовержца. Зачастую пчела — символ верховной власти. Она символизировала королевскую власть или монархическую систему на древнем Среднем Востоке, в Древней Греции и Древнем Египте. Идеальное устройство общества в его монархическом варианте нередко соотносили с пчелиным ульем.
У египтян пчела была эмблемой Нижнего Египта. Она — подательница жизни, символ рождения, смерти и воскрешения, гармоничной жизни, трудолюбия и непорочности. Вместе с тем пчела была и образом царской мощи, особой витальной силы, царской мудрости, накопляемой подобно тому, как пчелы собирают нектар.
В Древний Индии пчела была символом Индры, Вишну, Кришны, Шивы. Голубая пчела на лбу — знак Кришны; на лотосе — Вишну; над треугольником — Шивы. Из пчел, олицетворяющих «сладкое мучение», состоит тетива бога любви Камы, и за ним вечно тянется вереница пчел. В «Атхарваведе» духовное познание уподобляется производству меда пчелами.
В хеттских мифах пчела сохранила мир от засухи, найдя исчезнувшего сына бога плодородия Телепинуса.
Греки видели в символе пчелы трудолюбие, преуспевание, чистоту, бессмертие. Пчелиная тема определяет многие черты устройства и организации древних святилищ (например, храм Артемиды в Эфесе). Сама Артемида рассматривалась как образ священной пчелы, Деметру называли «чистой Матерью-Пчелой», Великую Мать — «Царицей Пчел». В богатом мёдом Эпидамне особенно почитали родоначальницу пчел нимфу Мелиссу.
Пчелы считались хранительницами красноречия и пения, «птицами Муз». Зевс Критский родился в пчелином дупле и был вскормлен пчелами. В Греции форма улья часто использовалась для погребений; предполагалось, что это связано с мотивом бессмертия. Кроме того, считалось, что души умерших могут переселяться в пчел.
Пифийскую прорицательницу называли «Дельфийской Пчелой», пчелам приписывалась способность предвещания. Согласно дельфийской традиции, они возвели второй храм в Дельфах.
В орфическом учении пчелы считались воплощением души, потому, что они перемещаются роем, подобно душам, которые, как полагали орфики, «роем» отделяются от божественного Единого.
У кельтов пчелы переносили тайную мудрость, идущую от другого мира. “Пчелиным путем” представляется в описании германцев воздух, заполненный душами мертвых.
В христианстве благодаря своему трудолюбию, пчела стала символом деятельности, прилежания, трудолюбия, порядка и религиозного красноречия. О святых, прославившихся своими речами, таких как св. Амвросий и св. Иоанн Златоуст, говорится, что их слова были сладкими, как мед. Св. Амвросий сравнивал церковь с ульем, а христианина — с пчелой, которая неустанно трудится и остается преданной своему улью. Улей, таким образом, является символом сплоченной религиозной общины и означает упорядоченное и благочестивое сообщество. Пчела, которая, как считается, никогда не спит, символизирует у христиан рвение и бдительность. Летающая в воздухе пчела – это душа, вступающая в Царство Небесное. Представление о том, что пчелы живут лишь ароматом цветов, сделало их символом чистоты и воздержанности.
* * *
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки.
Не услыхать в меха обутой тени.
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина – дремучий лес Тайгета,
Их пища – время, медуница, мята…
Возьми ж на радость дикий мой подарок
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.
* * *
Дети солнечно-рыжего меда
И коричнево-красной земли –
Мы сквозь смерть во плоти проросли,
И с огнем наша схожа природа.
Подымаясь к огню на высоты,
Припадая бессильно к земле,
Неустанно мы строим во мгле
Наших тел шестигранные соты.
В них огонь претворяем мы в мед.
И, поднявшись над солнечным краем,
Точно свечи из воска сгораем.
В улье неба века и века
Мы, как пчелы у чресл Афродиты,
Вьемся, солнечной пылью повиты,
Над огнем золотого цветка.
Источники:
http://knossoslab.ru/articles/pchely-persefony
http://zen.yandex.ru/media/id/5ab41b4b0422b41f1063a0be/5abd2ae957906a5c76883ce3
http://www.newacropol.ru/Alexandria/symbols/bee/
Загрузка...
