Ганнибал предыстория. Будьте всегда в настроении

Ганнибал. Лучшие цитаты!

Ганнибал Лектер (Hannibal)

Я спросил у медсестры, не положила ли она на меня глаз, . пришлось забрать оба.

Любую печаль можно вытерпеть, если превратить ее в историю.

Чужие слова можно ценить, не препарируя их, но иногда препарирование – единственный выход.

Гастрономически примитивный орган – сердце. А каким оно стало символом жизни. И того, что делает нас людьми – и плохого, и хорошего, любви и боли.

Sanguinaccio Dolce – классический неаполитанский десерт с миндальным молоком. Легко усваивается. Sanguinaccio Dolce. Ты уже подавал его мне. Один из моих любимых десертов. Обычно готовится из крови свиньи, в данном случае местной коровы. А когда ты готовил его в прошлый раз. Кровь была из коровы, но в оскорбительном смысле.

Птицы съедают тысячи улиток ежедневно. Некоторые из этих улиток выживают после переваривания и выясняют, что перелетели через весь мир. . В животе зверя.

Делать плохие вещи с плохими людьми заставляет вас чувствовать себя хорошо.

Психологическая травма – это недуг бессилия.

Не очень-то умно бесить человека, который всю жизнь думает об убийствах.

Мясо горько от того, что оно мертво.

Великими нас делает ощущение смертности.

Пистолетам не достает откровенности.

Психопаты не безумны. Они прекрасно знают, что делают и какие от этого будут последствия.

– Я медленно усыхаю. А эта вещь с каждым днем все больше. Но мне хорошо.

– Вам и будет хорошо. До того момента, когда перестанет.

Страшна не смерть, а бесполезность плоти.

Дьявол был ярмом на шее человечества с того момента, как мы начали думать и мечтать.

Мы слишком любопытны, чтобы довольствоваться идеалами.

– Каждая жизнь, словно мелодия. Как и музыка, мы – конечное явление, уникальное сочетание; иногда гармоничное, иногда диссонирующее. – Которое иногда не стоит слушать снова.

Никто не может досконально знать человека, не будучи разве что в него влюбленным. Благодаря этой любви мы видим потенциал в своих любимых, благодаря этой любви позволяем своим любимым увидеть в себе этот потенциал. В выражении этой любви потенциал наших любимых и реализуется.

Кто бы за кем ни гнался в этот момент, я намерен съесть их.

При любой возможности следует поедать грубиянов.

– Тогда съешь свой нос.

Мы – аранжировка углерода.

Неумение верить людям культивирует веру в религию: не можешь положиться на ближнего, полагаешься на бога.

У благодарности очень короткий век.

Всем рано или поздно приходится оставлять кого-то позади.

Пока не начали, предупреждаю: тут нет ничего вегетарианского.

Раньше я боялся потерять память, но теперь был бы счастлив кое-что забыть. Память – как фреска в моей голове. Она делает события вечными, но забывчивость дарит умиротворение. Нужно забывать.

Бог чрезмерен в буйстве своей злобы и ни с чем не сравним в своей иронии.

Любой выбор может привести к сожалению. Однако, если я решаю что-либо не делать, это, как правило, к лучшему.

Ненормальная реакция на нестандартную ситуацию – это нормально.

Неуверенность человека в себе побуждает его к страшным поступкам.

Человек – единственное существо, которое убивает ради убийства.

Сильного человека ничто не нервирует так, как оказаться слабым.

Правосудие не только слепо. Оно безмозгло и бессердечно.

– В схватке природы с природой я не делаю ставок. Мы созданы по ДНК-чертежу и рождены в неподвластный нам мир закономерностей и случайностей. – О, славься уродливый мир, да?

Зеркало вашего сознания отражает и хорошее в вас, не только ужасное в других.

Убивать должно быть приятно самому Богу. Он все время этим занимается. А разве мы не созданы по Его образу и подобию?

(Бог любит убивать, он все время этим занимается. А мы созданы по его образу и подобию.)

Уилл Грэм (Will Graham)

Кого бы ты не боялась, не бойся защитить себя.

Всякая семья любит по-своему. Каждая любовь уникальна.

Даже если знаешь, кто ты сегодня, невозможно предсказать, кем ты станешь завтра.

Не сложно увидеть ложь, пролетающую над головой, но практически невозможно подстрелить.

Сочувствие – то же, что и плевок в щеку.

– Мэйсон невежлив. А невежливость мне до жути. мерзка.

– Подумываете съесть его?

– Пожирать наглость стоит при любом удобном случае.

У тебя есть кто-то несломанный лучше меня сломанного?

Играетесь с разумом психопата? Готовьтесь к отдаче.

– Убить или пощадить? – Пощады не существует. Мы ее придумали, создали в тех частях мозга, которые слишком сильно развились с первобытных времен. – Но это значит, что не существует и убийств. Просто мы придаем им значение.

Единственным преступлением Ганнибала было воздействие.

В обозримом будущем, я хотел бы быть не мёртвым.

Ты не хочешь, чтобы в моей жизни было что-то, кроме тебя.

– О чем вы думаете, когда мыслите об убийстве? – Я думаю о Боге. – А добро и зло? – Они к Богу никакого отношения не имеют.

Любой выбор порождает возможность сожаления. Жизнь без сожаления – это не жизнь. Сожалеешь не о том, чего не сделал, а о том, что мог бы сделать.

По-настоящему можно знать только того, кого любишь. Любовь позволяет нам разглядеть потенциал человека. С её помощью те, кого мы любим, смогут осознать свой потенциал. Благодаря любви, этот потенциал реализуется.

Все любят раскаявшегося грешника. Блудного сына, вставшего на путь исправления. Прежде он ошибался, но теперь уже не будет.

– Для них я – странная. – Уверяю вас, я гораздо страннее. Странность – это нормально.

Я предоставляю ингредиенты. А вы рассказываете мне, что нам с ними делать.

Я ведь не просто результат твоего влияния. Я не продукт. Я отбросил добро и зло ради бихевиоризма.

– Мне кажется, я его ненавижу. – Я завидую твоей ненависти. Легче, когда ты точно знаешь, что чувствуешь.

Дети – линзы, через которые мы видим себя самих извне.

Слова – живые существа, у них есть личность, мнение, расписание.

Нам всем хоть раз хотелось кого-то убить.

От скорби не избавиться, ее можно только пережить.

. смерть – это не поражение, а исцеление.

Не анализируйте меня. Ненавижу, когда меня анализируют. А сейчас, если вы позволите, я должен идти читать лекцию. По психоанализу.

– Думаю, Джек видит вас маленькой хрупкой чашечкой. Из тонкого фарфора, только для особых гостей.

– А кем меня представляете вы?

– Мангустом, которого я бы хотел иметь дома, если туда заберется змея.

Вот мы и нашли друг друга. Кучка психопатов.

Мне не интересно понимать овец. Только есть их.

Разве свинья, откормленная, забитая и высушенная на воздухе, действительно превосходит других?

Когда ты сомневаешься в себе, не стоит сомневаться и во мне.

Я хотел поцеловать ее со дня нашей встречи. Она весьма. Целовательна.

Если ты откроешь эту дверь, ты не сможешь контролировать то, что в нее войдет.

– Страх. Он постоянно борется со страхом – причиной его воображения. – Это цена его воображения.

Эмоции человека – дар от наших животных предков. Жестокость – это дар, который люди приобрели сами.

(Человечность — это дар от наших животных истоков, а жестокость человечество породило само.)

Логика человеческого восприятия до безобразия изменчива.

Киноафиша

Предлагаем вам окунуться в историю одной из самых знаменитых кинофигур в мире и узнать, как персонаж прошел путь от культа до забвения.

Стивен Кинг считает его величайшим вымышленным монстром. Его создатель Томас Харрис невозмутимо парирует, что не такой уж он и вымышленный: «Ну оглянитесь вокруг, — говорит он. — Ведь все уже случилось». В этом и заключается главный козырь Ганнибала Лектера ― все как будто уже было. Он одновременно такой же фантастический, как Дракула, и такой же реальный, как Чарльз Мэнсон. С одной стороны, имя Ганнибала вслед за Дракулой и Франкенштейном (на самом деле его творением) стало нарицательным. А с другой, о его прототипах написано столько статей, что и сам доктор Лектер стал реальным источником вдохновения для создателей экранных злодеев.

Действительно феноменальных и народных злодеев в Америке всегда доставали из газет. Сценарист культового «Лица со шрамом» Бен Хехт, как известно, был репортером криминальной хроники и обыграл реальные факты из жизни Аль Капоне. Томас Харрис тоже интервьюировал душевнобольных преступников по заданию редакции, а позже соединил несколько историй в финального героя романа «Красный дракон». В экранизации Майкла Манна «Охотник на людей» 1986 года для актера Брайана Кокса, первого Ганнибала, пространства едва хватает на заметную роль второго плана. Лектер не был в нем центральным персонажем. Явлением он стал на страницах следующего романа Харриса о стажере ФБР Клариссе Старлинг «Молчание ягнят». А в 1991-ом Энтони Хопкинс превратил его в сенсацию. Известная байка ― роль Хопкинса в «Молчании» длится в общей сложности 16 минут, и это самая короткая роль, удостоенная «Оскара» за лучшего актера. Сегодня не каждый вспомнит, что главным маньяком в фильме был отнюдь не он. Еще меньше людей сходу вспомнят, как звали того маньяка, которого ловила агент Старлинг.

Справедливости ради, конечно, непойманный безумец пугает куда больше, чем пойманный. Сама структура романа сделала Лектера главным символом ускользающей тревожности, напоминанием, что этот мир нездоров и миропорядок никогда уже не будет восстановлен. Но Ганнибал, каким его создал Хопкинс ― персонаж абсолютно завораживающий, из тех, что представляют чистое искусство во времена визуального террора и поп-арта. Его образ психиатра-маньяка моментально и навечно проникает в сознание, как фотография Мерилин Монро из проб к «Ниагаре», использованная Уорхолом, или убийца из фильма «Крик» Крейвена. О создании этого образа уже не раз было рассказано: и о не мигающем на допросах Чарльзе Мэнсоне, и о голосе компьютера HAL9000 из «Космической Одиссеи» Кубрика, и о прямом взгляде в камеру. Сколько ни перечисляй эти факты и находки, они все равно не делают успех Ганнибала более понятным. Возможно, все дело в любви Хопкинса к своему персонажу. Впрочем, о режиссерах и продюсерах можно сказать то же самое.

Мадс Миккельсен в роли Ганнибала Лектера

Создатели экранного Ганнибала показали его каннибалом и маньяком едва ли не в последнюю очередь. Лектер ни в одном из фильмов не является главным действующим злом. Всегда есть кто-то, кто еще отвратительнее, чьи преступления иррациональны, уродливы и непонятны, пока доктор не объяснит ФБР и зрителям их логику. Он возвращает в мир порядок и успокоительную идею, что у всего есть причины. Ганнибал ― это, скорее, новая вариация Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро с их манерами и ритуалами. Он – пример постоянства и гармонии, того зла, которое успокаивает, потому что существует по известным правилам: не оскорбляй человеческую природу и останешься человеком. В противном случае сам станешь произведением искусства, и не обязательно кулинарного. Эстет и эрудит, он делает смерть не такой оскорбительной для человеческого вкуса, ужасной она остается в любом случае. Речь, конечно, о смерти на экране, о смерти-зрелище, не имеющей ничего общего с реальностью. Режиссерам есть за что любить Лектера, он дарит им изобретательные арт-перформансы вместо сцен резни. Соединить уродство и утонченность и не прослыть занудой ― такое удалось пока только ему. Наконец, Ганнибал прекрасный рассказчик, хранитель культуры и источник мудрых подсказок для молодой поросли. Представитель умершего аристократического класса, его мстительный призрак, в одиночку борющийся с пошлостью.

Модель доктора Лектера – классическая формула киноманьяка, человека с нормами и с фантазией. Его манеру поведения, в большей или меньшей степени, переняли финчеровские маньяки, начиная от Кевина Спейси в «Семь» и заканчивая галереей маньяков в «Охотником за разумом». А его отношения с агентом Старлинг вдохновили, как минимум, создателей сериала «Убивая Еву».

Закат персонажа наступил, когда авторы принялись анализировать его поведение, придумывать ему мотивацию и психологические травмы, добавлять предысторию и вариации на тему 10 лет спустя. Так Ганнибал стал аттракционом. Если смешать логику маньяка с общеизвестной, получится довольно доступно и неправдоподобно. Именно эта участь постигла Лектера в фильмах «Ганнибал» и «Ганнибал: Восхождение». От доктора-проводника по темным уголкам человеческого сознания нам оставили утомленного художника, который знает, как убивать свежо и эффектно, и честно трудится на радость преданным поклонникам.

Сериальная версия психиатра еще больше оголила визионерскую природу персонажа, поставляющего зрителю изысканные способы распоряжаться человеческим телом. Дело в том, что сама природа сериала «Ганнибал» стремится всего предоставить в избытке, и Мадс Миккельсен отыгрывает Доктора Хауса ― лучшего в своем роде, но утомленного и утомительного. Мадс с достоинством отстоял творение Харриса в среде подросших подражателей, но не удержался от лавров главного злодея, а такие, как известно, недолговечны. Сериал был последним исходом, большим фанфиком, удовлетворяющим фанатский голод. Разобранный по винтикам, отныне доктор Лектер принадлежит всем, и путь его снова неподконтролен.

Автор: Анастасия Сенченко

Какова дружба на вкус? Обзор сериала «Ганнибал»

Запеченное в глине, с ароматным шафраном, бедро человека. Омлет Сакромонте с печенью и сладковатой поджелудочной железой. Пестрое сашими из особым образом приготовленного языка, сервированное на элегантном дорогом фарфоре.

Вот какие блюда подает своим гостям Ганнибал Лектер. И попробовать хочется все.

Космический замысел

Прямо скажем, «Ганнибал» — сериал не для всех. Во время показа первого сезона в интернете бродила шутка «говорили, что сериал про маньяка и каннибализм, а оказалось — про геев», и она в полной мере демонстрирует, что сериал совсем не для всех. Даже удивительно, что он продержался целых три сезона: здесь очень медленное, тягучее повествование, на редкость метафоричная и необычная манера вести рассказ, долгие сюрреалистичные кадры. Да и сам рассказ, признаться, странный, шизофренический, больной, извращенный.

Это вовсе не детектив, как послужившие первоисточником книги Томаса Харриса и фильмы, снятые по ним. Детективом он лишь притворяется первые полтора сезона, равно как и сам Ганнибал Лектер создает впечатление обычного законопослушного эстета-аристократа.

В центре композиции — две персоны: сотрудник ФБР Уилл Грэм, обладающий уникальной способностью вживаться в шкуры маньяков, и Ганнибал Лектер — пока еще действующий психиатр, обожающий устраивать званные ужины и уделяющий феноменальное внимание еде.

Одну-единственную мысль из «Красного дракона» Харриса создатели сериала разворачивают на три сезона. Маньяк Лектер и агент Грэм на самом деле похожи. А поскольку манипулятора Ганнибала тянет исключительно к тем людям, кто способен противиться ему и, более того, управлять им, между ними быстро возникает болезненная связь.

Гомосексуальной эту связь назвать сложно — никакого плотского влечения между Уиллом и Ганнибалом нет. Платоническая любовь тоже не подходит — во вселенной, которую создает себе Ганнибал, нет такого понятия. Ближайший аналог из нашего мира — дружба. Дьявольски больная, извращенная, но всамделишная и плодотворная.

Ганнибал называет Уилла агнцем божьим, очевидно обозначая себя как дьявола. Но, в сущности, оба они — поистине космические существа, которые разрывают реальность, кромсают ее на куски и создают из лоскутков новую, свою, вселенную.

Ганнибал — не психопат, его действия исключительно рациональны и осмыслены. Он не социопат — он умеет чувствовать и сопереживать, прекрасно отдает себе отчет о нравственности тех или иных поступков. В сущности, и маньяком его назвать сложно: нет привязанности к убийствам, словно у какого-нибудь Декстера, нет полоумного желания пустить кому-то кровь. Все ради интереса.

Психотип Лектера остается за гранью понимания обычного человека — ни в одно клише он не ложится. И под его пагубным (или наоборот?) воздействием и сам Уилл переживает удивительные метаморфозы сознания. Именно становление Уилла мы наблюдаем на протяжении трех сезонов.

Тем интереснее, что заканчивается третий сезон историей про Красного Дракона, с которой началась книжная тетралогия. Одержимый Красным Драконом психопат болезненно изменяется, превращаясь в мифическое существо, и изменяет всех вокруг. Но все это — безвкусная фальшь. На самом деле именно Уилл меняется, агнец божий отращивает клыки и когтистые крылья, а Красный Дракон — лишь бутафория, жалкая пародия на сверхсущество, созданная для того, чтобы подчеркнуть величие Ганнибала Лектера и Уилла Грэма.

Земной замысел

«Бог любит убивать», — справедливо замечает Ганнибал, ведь намедни тот обрушил крышу церкви прямо на восхваляющих его прихожан. «Убивая, я приближаюсь к Богу» — так мыслит Ганнибал. Совершенно искренне он представляет себя богоподобным существом высшего порядка, имеющим полное право убивать. И именно таким он хочет сделать Уилла, чтобы затем, возможно, разделить небесный трон.

Ганнибал бросает вызов Всевышнему, тем самым как бы заключая с ним негласное, безответное пари. Сможет ли Уилл противиться его влиянию? Удастся ли оросить руки друга кровью? Мадс Миккельсен играет вовсе не маньяка, о нет! Он играет Мефистофеля, будто сошедшего со страниц «Фауста» Гёте. И главный его мотив — интерес. А что будет потом? Таков его замысел.

Но что будет потом, мы, скорее всего, не узнаем, хоть и хочется надеяться. Перестав быть кровавым детективом, этаким правильным «Декстером», «Ганнибал» потерял внимание массовой аудитории и прекратил существовать. Сериал не спас даже фансервис, которого там действительно предостаточно.

«Хочу научиться рисовать по памяти», — говорит Ганнибал в сериале, рассматривая великолепные флорентийские виды. «Такие рисунки — и по памяти?» — спрашивает Клариса Старлинг в «Молчании ягнят», глядя на искусный пейзаж флорентийского Санта-Мария-дель-Фьоре. «Память заменяет мне вид из окна», — отвечает Лектер.

«Фауст» Гёте начинается с диалога поэта и директора театра. Последний утверждает, что зритель туп и бестолков, глубокие мысли его не интересуют, а значит, и искусство творить смысла нет — замысел все равно никто не сможет оценить. Все, что нужно, — выстроить нелогичное повествование, оборвать всякую связь в рассказе и тем самым удивить этих дураков.

Первое время сюжет «Ганнибала» удивлял своей нелогичностью. Но затем перестал, сделав четкий акцент на отношениях двух сверхлюдей, и рейтинги сразу упали. Сериал закрыли, и теперь создатели думают, что делать с ним дальше, ведь история не закончена. Другие каналы сериал не принимают, а полнометражка в качестве завершения не представляется возможной, хотя слухи о ней и бродят по сети.

Похоже, директор театра был прав. Главная проблема «Ганнибала» — зрители. Главная проблема — мы.

Минестроне на бульоне из извращенной морали, приправленный острой смесью боли и разочарования. Перемолотая, доведенная до состояния кровавого паштета месть, которую тонким слоем намазывают на ломтики нравственности и подают холодной. Слегка недожаренная любовь под густым ярко-красным соусом романтики. Сладкая дружба, томленная в вине и компромате, — на десерт. Вот какие блюда на самом деле подает своим гостям Ганнибал Лектер. И попробовать хочется все.

Источники:

http://zen.yandex.ru/media/id/5c148e9595ff6d00a93f5f76/5cc5817472f48900b3ffa268

http://www.kinoafisha.info/news/kult-gannibala-istoriya-fenomenalnogo-zlodeya/

http://www.igromania.ru/article/26985/Kakova_druzhba_na_vkus_Obzor_seriala_Gannibal.html